Они поют для тех, кому не все равно, что происходит в стране. Поклонники знают все их песни наизусть, каждая из которых становиться хитом. Энергии от их концертов хватит, чтобы зажечь тысячи лампочек. Они – четверка людей, излучающих свет, уфимская группа «LUMEN».

В пасмурный день возле клуба «От заката до рассвета», где проходил концерт, уже стояли фанаты и распевали песни любимой группы. Мне удалось перед выступлением четверки людей в светлом побеседовать с лидером «Lumen» - Тэмом Булатовым.
– Этим летом было два крупных, очень похожих музыкальных фестиваля: «Эммаус» и «Нашествие». Вы выступали на обоих, где больше понравилось?
– За это лето мы успели посетить много фестивалей, например: один из крупнейших региональных фестивалей в стране в Заречном, который является неким логическим продолжением «Старого нового рока». В этом году мы в первый раз съездили на зарубежный фестиваль, в Норвегию. Если сравнить «Эммаус» и «Нашествие», то они получились очень разные: и по настроению, и по духу. «Эммаус» более компактный, приехало меньше людей, и от этого было несколько уютнее, чем на «Нашествии». «Нашествие», конечно, всегда потрясает своим размахом и глобальностью. Мы играли на третий день, когда люди уже подустали от погоды, это чувствовалось, но совсем немного. От обоих фестивалей впечатления невероятные, потому что у нас за последнее время появилось очень много слушателей, и именно на таких огромных фестивалях это особенно чувствуется. За это людям, которые нас поддерживают, мы бесконечно благодарны.

– А как Вы относитесь к квартирникам: большая сцена или же маленькие квартира?
– Квартирники – отличный способ донести свою музыку и непосредственно пообщаться со слушателями. Мы раньше очень часто их практиковали, но сейчас нет возможности, так как мы не можем бросить все, взять две акустики и поехать в другой город петь песни. Несколько моментов: раньше играли больше квартирников, потому что у нас были безалаберные графики. Вот есть концерт в Москве, а через 6 дней концерт в Питере, так договорились. Возвращаться в Уфу на эти 5 дней не было смысла, и мы давали квартирники как в самой Москве, так и в Питере. Старались поиграть там, где есть возможность и есть время. Все делалось по пути, чтобы не было необходимости отдельно платить за дорогу. Мы ведь квартирники играем необычные: все вчетвером, поэтому при нынешних ценах на билеты даже затраты на дорогу могут не покрыться. Еще одна причина: сейчас практически все, кроме нашего гитариста Гарика, обзавелись семьями, поэтому очень много рок-н-рольного себе позволить не можем. Появилась ответственность, и с ней приходиться считаться.
Другая причина – время. Мы с 2005 года взяли очень быстрый темп: летом вышел живой концерт, в декабре альбом «Свобода», затем первый DVD-диск «Дыши» и совсем недавно альбом «Свобода» был переиздан с новыми песнями. Также в прошлом году мы играли три координально разные программы, т.е. сначала была одна, потом за месяц перерыва мы подготовили другую. Проехали с ней несколько городов, опять таки сели записали альбом, все песни заново отрепетировали и еще успели покататься с третьей программой. И так получается, что времени на то, чтобы сесть и хорошо отрепетировать акустику, нет. Ехать куда-то и выступать наплевательски не хочется, потому что это в первую очередь неуважение к людям. То, что мы делаем на квартирниках, отличается от того, что мы делаем на электрической сцене. И без подготовки, хотя бы минимальной, у меня четкая уверенность, что получиться ерунда.

– Недавно В. Бутусов и группа «Ю-Питер» выступали в летнем лагере политической организации «Наши». А «LUMEN» согласились бы сыграть на каком-либо политическом мероприятии?
– Да, с удовольствием, в зависимости от того, какие политические требования будут на этом мероприятии выдвинуты и какие политические деятели будут его организовывать. Против войны – да, за то, чтобы были прозрачны бюджеты всех уровней, – да, за то, чтобы мы снова могли сами выбирать глав регионов, – да. И я этот список могу очень долго продолжать, политических моментов, которые нас волнуют и не оставляют равнодушными, очень много. Единственная проблема: с кем? Есть достаточное количество организаций, которые, на мой взгляд, себя дискредитировали по полной программе и ничем, кроме как пустой болтологией, не занимаются. Поэтому, даже если у нас с ними совпадут идеи, мне будет неприятно находиться рядом с ними.
Я считаю, что связь музыканта с политиками – это то, от чего потом сложно отмыться. Один из принципов любой политической организации – это стремление определенных людей прийти к власти, если такого стремления нет, то эта организация уже не совсем политическая, а общественная. Ее члены не стремятся стать депутатами думы или президентом, занимать какой-либо пост.
Большинство политических организаций мне крайне неприятны. То, что мы говорим со сцены, похоже на политику, но мы, разумеется, не собираемся ни в какую власть и не поддерживаем никого, кто к ней стремиться. Нам просто многое не нравится. А политический концерт – да, но только с очень-очень глубоким социальным или общественным подтекстом.

– Существует расхожее представление, что в измененном состоянии сознания, со стимуляторами творчество получается более «затейливым». Как Вы думаете, зачем некоторые артисты прибегают к таким средствам?
– Трудно объяснить. Измененное сознание не может родить ничего интересного для сознания неизмененного. Два алкоголика поймут друг друга с полуслова, как и два укурка или героинщика. Когда ты погружаешь себя в какое-то измененное сознание, на мой взгляд, можно сотворить что-то «затейливое», но не совсем понятное другим людям, достаточно адекватным, которые смотрят на мир светлым взглядом и гордятся своими чистыми венами. Это мое отношение, да и в истории музыки было много примеров, что стимуляторы – ерунда полная.
Так, обычно приводят в пример людей, которые погибли от наркотиков, но всегда упускается из виду такой момент, что они стали звездами до того, как связались с наркотиками. Я не верю, что с первых дней Моррисон, Джоплин, Джим Хендрикс и Курт Кобейн травили себя по полной программе ради творчества. А пример Кобейна вообще один из самых показательных: когда записывался альбом «IN UTERO», (могу ошибиться с названием, но факт достоверный) он потерял блокнот с записями, с текстами новых песен, на студию садиться стало не с чем. Тогда Кобейн на две недели завязал со всеми наркотиками, с выпивкой и очень быстро и легко восстановил утраченное с лихвой.
Я немного горд собой, так как мне, наконец, надеюсь, удалось избавиться от курения. Много раз пробовал бросить, всегда тяжело давалось, выдерживал какое-то время, но все равно срывался. Не было хорошего стимула, который бы заставил отказаться от сигарет совсем. Сейчас не курю уже достаточно долго, и на последних концертах ощущаю себя так, как будто крылья за спиной выросли. Надеюсь, что наши слушатели тоже в той или иной мере это почувствовали. Энергии стало гораздо больше.

– Почему в песне «Небеса» Вы говорите: «Мы не сможем быть добрее, чем есть, мы не сможем быть добрее людей»? Вообще Ваше «я» в жизни и «я» в творчестве одинаковы?
– Разумеется, практически все песни так или иначе очень тесно соприкасаются с окружающей действительностью. В песнях мало вымышленного и сфантазированного. Есть, может быть, какие-то образы и настроения, эмоции, которые не то чтобы выдуманы, а просто пропущены через призму элементов выдумки. А все остальное так или иначе уходит корнями в нашу жизнь.
А почему так («Небеса»), потому что мы очень много общаемся с ребятами, которые ходят на концерты, и в какой-то момент сложилось впечатление, что определенная их часть стали себя позиционировать слишком мягко для этого мира. Идеи добра, взаимопонимания, нормального человеческого общения и общежития – это все очень здорово, но не нужно перегибать какую-то палку. Раз уж мы родились людьми, не стоит себя дожимать, загонять в рамки, становиться существом (у меня в памяти только эльфы всплывают). Это быстро аукается: к сожалению, слишком добрым и терпимым в этом мире будет себе дороже. Мы, разумеется, хотим, чтобы люди жили в мире, все было спокойнее, добрее и увереннее. Но я все больше и больше прихожу к такой мысли, что добро должно быть с кулаками, и по-другому невозможно. Как раз эти мысли о добре и терпимости мы доносим достаточно долго, и когда сумели их донести до людей, нас окончательно все вокруг достало. Вышло, что мы разговаривали о добре, а в альбоме «Свобода» выплеснули из себя столько желчи и негатива, что по многим параметрам шло в разрез с тем, что говорили раньше. И «Небеса» в каком-то смысле – песня-оправдание. Любое действие рождает противодействие. Добро и терпимость – это не обязательно стиснуть зубы и терпеть совершенно все, и бесконечно долго подставлять другую щеку уже не под пощечину, а под конкретные удары.
Хотелось именно это донести: что быть добрее, чем какой-нибудь добрый человек, не стоит, но это не значит, что добрым быть не стоит, просто не нужно перегибать палку.

– Я пишу научную работу на тему «Факты жизни рок-музыканта и журналистский миф». Были ли в Вашей биографии случаи, выдуманные или преукрашенные журналистами?
– Огромное количество. В первую очередь – факты из личной жизни нередко были приукрашены по одной просто причине: мы не скрываем эту информацию, мы просто ее не афишируем. Есть у нас личная жизнь, семья, дети, мы не отгораживаем их от какого-то излишнего внимания или сознательно обходим эти темы, просто говорим об этом не сильно распространенно, не пытаемся превратить собственные жизни в светскую хронику. Из-за этого возникают недоразумения: мало информации, а написать что-нибудь хочется. Я бы выделил две самые главные проблемы, которые возникают при общении с любым журналистом: первая – человек приходит на интервью и говорит: «Вы знаете, меня зовут так-то и так-то, я из такого-то издания, я понятия не имею, кто вы такой, как вас зовут, чем вы занимаетесь, поэтому давай рассказывай». Такое отношение – совершенно хамское, раньше мы его терпели, садились, спокойно рассказывали всю историю. Разумеется, у человека никаких адекватных вопросов возникнуть не могло, раз он ничего о нас не знал. К счастью, в последнее время мы с такими людьми больше не сталкивались. Я сам зарекся с ними общаться. Если не знаете, значит, вы так относитесь к своей работе. Вторая проблема – тема интервью. На многие вопросы всегда хочется ответить распространенно, ты начинаешь рассказывать, мысль уходит все дальше и дальше, нить разговора постепенно перемещается в одну область, возвращается в другую, в третью. Происходит поток мерцающего сознания. И получается, когда ты заканчиваешь одну мысль, печатного текста уже абзаца на три-четыре. Если выдернуть из этого контекста любую фразу, получает не то, что ты имел в виду. Таких проблем было огромное количество. Ты обосновано говоришь, почему тебе не нравится то-то и то-то, приводишь огромное количество аргументов, рассказываешь свою жизненную историю, а после этого все твои раскладки и мысли выдаются двумя-тремя предложениями. Получается, что человеку что-то не нравится, так как он вот такой самодур, звезда или себе на уме.
Нередко с журналистами приходилось биться, когда предварительно удавалось почитать текст. В интервью лучше поговорить на одну законченную тему, чем успеть поговорить сразу на десять тем, но в конечном итоге по всем получается вранье. Я не это пытался сказать, не это пытался донести.

– Если я не ошибаюсь, в песне «Отвалите» Вы упоминаете наш город. Как Вам Тверь?
– Да. Мы здесь четвертый или пятый раз, я уже сбился со счета. Здесь замечательно. Любой город – это не только архитектура, погода, природа, но в первую очередь все равно любой город – это люди. В Твери очень уютно и спокойно.

– Сегодня мы услышим песни с альбома «Дыши» и другие лучшие песни, а что-нибудь новое?
– Две новые песни. Одну можно было услышать по «Нашему радио», но в Твери, на сколько я знаю, его нет. Тем не менее ребята, которые активно следят за творчеством, уже давно ее записали и выложили в Интернет. Я думаю, что тверские ребята, которые дружат с Интернетом, успели скачать песню «Тень». Еще одна песня, которая войдет в новый альбом, содержит ненормативную лексику. Мы вот до такого докатились. Сегодня на концерте я о ней буду рассказывать ребятам, выскажу все, что нас натолкнуло на «Пока ты спал».